– Ты видел, какую она ела вафлю? – шепнула Марит Бьёрнару. Но Бьёрнар не ответил. Он смотрел вслед Аманде, открыв рот. – Тебе не показалось, что она была в форме сердца?

Вместе с пятьюдесятью другими сотрудниками Марит ехала в автобусе на обучение в отель. Все разговаривали только о вафлях и наперебой расхваливали вафли, которые производила фабрика. Особенно старалась маленькая пожилая женщина, сидевшая рядом с Марит.

– После того как я стала есть «Здраввафлю», у меня сразу улучшилось самочувствие и прибавилось сил! – восторженно тараторила она.

– Ну да, – сказала Марит, окинув взглядом тощую тщедушную соседку.

– И ведь скоро фабрику посетит премьер-министр!

Женщина не умолкала, но Марит уже не слушала её. Чем больше автобус удалялся от города, тем глубже девушка погружалась в мысли о своих родителях. Она скучала по ним, скучала по могучей природе и тишине родной деревни. На самом деле она хотела жить там, но это было невозможно. В деревне совсем не было работы. А Марит любила работать. Порой даже слишком, так что у неё не оставалось времени ни на что другое.

Внезапно голос, доносившийся с соседнего сиденья, умолк. Пожилая женщина сидела наклонив голову и молча, напряжённо рассматривала свою сумочку. Не только она, все сидевшие в автобусе замолчали. Воцарилась странная тишина.

– Что случилось… – осторожно шёпотом обратилась Марит к соседке, но та, не дав ей договорить, прошептала:

– Не выглядывай в окно!

Автобус въехал на открытое плато, и как раз со стороны Марит открылся вид пустынной бесплодной местности с каменистыми насыпями, голыми скалистыми уступами и спускающимися к морю чахлыми кустарниками. Всё было бесцветным. Тёмно-серые горы и камни, угольно-чёрное море с белыми гребешками волн, разбивавшихся о холодный неприветливый берег.

У Марит внутри всё похолодело – настолько неприглядной была местность. Но когда девушка увидела огромное чёрное здание на самом краю штормового мыса, её голову как будто сковало холодом.

Марит не сомневалась, что перед ней – Морозильник, место, из которого никто не возвращался.

Девушка уставилась на свою сумку и смотрела на неё до тех пор, пока не согрелась и пассажиры в автобусе снова не принялись оживлённо болтать. После этого Марит ещё долго не решалась выглянуть в окно.

К отелю, где предстояло пройти обучение, прилегал большой участок земли с парковкой. Из-за тумана было невозможно ничего рассмотреть.

– Мыслите конкретно, – обратился к сотрудникам руководитель курса. – И всегда делайте так, как говорит начальство.

– А что делать тому, кто сам – руководитель? – осторожно поинтересовалась Марит в субботу, на второй день обучения.

Руководитель курса, про которого Марит не могла понять, мужчина он или женщина, надменно засмеялся:

– Над каждым всегда есть руководитель.

И он (или она?) нарисовал(а) на доске круг, стрелку, указывающую в центр круга, и стрелку, исходящую из него.

– Это ресурсы… – продолжал руководитель курса. – Мы инвестируем в ресурсы, и мы кое-что получаем благодаря ресурсам. Важно, чтобы предприятие извлекало как можно больше из ресурсов, потому что от этого зависит прибыль. Например, вы – ресурсы предприятия, и этот курс стоит больших денег. Когда вы вернётесь к работе, вы должны будете трудиться ещё усерднее и ещё эффективнее, чтобы окупить ваше обучение. Никогда не забывайте об этом. А теперь – перерыв.

Перерывов было несколько, и еду каждый раз подавали разную. Венские булочки, яблоки и бананы, выпечку и кофе с шоколадом. В один из больших перерывов устраивали шведский стол, а в другой кормили полноценным обедом.

Курс проходили только сотрудники «Главвафли», и все они говорили только о работе. Кроме Марит. Но с ней никто не разговаривал, ведь ей предстояло работать так высоко – на одиннадцатом этаже, а остальные участники были гораздо ниже рангом.

Значит, вот как бывает, когда тебя повышают?

Первой, кого встретила Марит Ос, вернувшись на рабочее место, была фру Гросен.

– Ты как раз вовремя! – сказала она. – У тебя уйма дел. Одиннадцатый этаж – это тебе не какой-нибудь курорт!

– Что вы здесь делаете? – спросила Марит, сбитая с толку.

– Ты совсем обнаглела? – воскликнула фру Гросен, и больше они не говорили на эту тему.

На одиннадцатом этаже директоров было больше, чем на других этажах, подчинённых у каждого из них было меньше, а времени на них больше. Фру Гросен постоянно стояла над душой у Марит.

– Чем ты занята? – как-то поинтересовалась она у Марит.

– Я разрабатываю новый метод сбора отходов, – ответила девушка. Она специально попросила об этом Хансена-Высочансена, потому что хотела иметь возможность спускаться в Подземелье.

– Ох, ну и выдумки! – хрюкнула фру Гросен. – Надеюсь, не совсем бесполезные.

– Да уж, – согласилась Марит. Она прекрасно знала, что фру Гросен лучше поддакивать. – Мне нужно спуститься вниз и кое-что там изучить, присмотрите тут пока вместо меня, пожалуйста.

Конечно, Марит Ос не поехала на лифте, которым пользовался генеральный директор. Кроме него, в нём никто не мог ездить. Девушке пришлось спускаться на первый этаж на обычном лифте. Там она пересела на другой лифт до минус третьего этажа. Там – снова, на ещё один, до минус десятого этажа. Дальше Марит пришлось спускаться по тёмной лестнице. Лампочки были всего по два с половиной ватта, и они едва освещали ступени.

Колени Марит дрожали, а от звуков, доносившихся до неё, по спине пробегали мурашки.

Что это были за звуки?

Порой Марит слышала вой. Порой что-то протяжно скрипело, глухо трещало. Где-то работал мотор, который как будто тщетно пытался найти нужный темп работы и потому тарахтел то сильнее, то тише, то оживлённо, то всё медленнее и медленнее.

Хуже всего был вой. Он походил на крики людей, доносившиеся откуда-то издалека, но Марит внушила себе, что это совершенно невозможно – звук издаёт работающее оборудование.

Минус двенадцатый этаж.

Здесь трудились сборщики отходов, но они собирали самые крупные куски, поэтому их ящики наполнялись довольно быстро. И хотя вид у них был измождённый, а спины согнуты, Марит заметила, что по крайней мере двое из них общаются друг с другом, а их руководитель просто сидит и смотрит телевизор на рабочем месте за стеклянной перегородкой, так что по большому счёту сборщики отходов предоставлены сами себе.